Настоящее и нет
Среди всего прочего есть настоящее. Его немного, бывает трудно разглядеть. Но оно есть. Иногда вот так идёшь по жизни, а вокруг тебя шумят дела, мелькают лица, доносятся голоса. Идёшь и думаешь: это ненастоящее, это тоже, и это... херомантия какая-то… А потом вдруг раз! - вот же оно, самое что ни на есть настоящее! Настоященькое… И душу греет.
Кому-то трудно отличить одно от другого. В смысле, правду от вымысла-домысла-промысла. Ну и что? Закидывать невод? Стараться обратить в свою веру (поборника истины) всех тех, кому эта истина даром не нужна? Пффф… Смешно. Никогда! Никогда ни один человек не увидит мир твоими глазами! Можешь не стараться. Но ты всё же попытайся…
Порой опускаются руки, и ноги теряют опору. Есть личности, для которых потеря опоры не значит ничего. Они всегда останутся на плаву. Ну, вы понимаете… Так вот, главное — это не опускать глаза. Руки — чёрт с ними, они вообще крылья. Главное — глаза не опускать. Идти, бежать, ползти — но всё это время искать глазами ориентир, искать, за что бы зацепиться, чтобы только не упасть и не остаться без движения. И пусть там, впереди, будет лишь ощущение некоего чего-то, главное — уцепиться, дотянуться и убедиться воочию. А личности… Они как плавали, так и будут плавать. Ну и пёс с ними.
Кстати, нет животного преданней собаки. Собаке не нужна свобода, которая бывает так нужна её хозяину. Но собака вольна определять хозяина, или оставаться бродячей. Это ли не свобода? Для собаки настоящее — это то, что можно погрызть прямо сейчас. Ну и преданность... Но и погрызть сейчас тоже было бы неплохо. Так что? Собака — это просто собака, или это тот, поистине свободный, кто понимает толк в настоящем? «Пёс-призрак», помните?..
Степень осознанности. Своих действий, своих мыслей, своих желаний. Вот то, что определяет наше поведение и наши перспективы. У кого-то совсем нет перспектив. Ну вот совсем никаких. И не потому, что он не осознаёт, чего хочет, а потому, что он хочет не то, что был бы способен осознать.
Хотя... глупо не верить в человека. Если уж ты веришь в собаку, то и в человека поверить стоит. Хотя бы раз. Или два… Потом, конечно, забудь.
И ещё раз о настоящем. Никто не знает очерёдности прихода и ухода. Кто из нас кого переживёт и на сколько — об этом история перестанет умалчивать лишь тогда, когда этот мир облегчится, и мы вылетим в трубу. Поэтому давайте не будем. Не будем выискивать что-то такое, что назначим для себя истиной. И не будем проходить мимо чего-то не вполне очевидного, что на самом деле является наиглавнейшим на этой земле. Оно может быть невзрачным, бледным таким, жалким. Но лишь бы настоящим было. Тогда и мы будем настоящими.
